Trip to heave and ho!

Весной этого года поклонники творчества Сида Барретта и посетители форума Late Night Syd Barrett Discussion Room подготовили ряд вопросов, на которые им хотелось бы получить ответ у сестры Роджера (Сида) Барретта, Розмари Брин. Перечень этих вопросов лег в основу интервью с Розмари, состоявшегося 8-го мая в Кембридже. Всего лишь три месяца автор потратил на подготовку публикации этой беседы. Хотя затронутые в ней темы отчасти повторяют уже прозвучавшее в интервью 2006-го года «Просто мой милый брат Сид», предлагаем вашему вниманию перевод ответов Розмари Брин на вопросы поклонников Сида.

- Один из фанатов просит Вас дать оценку неизданным записям Сида Барретта — много ли их и станут ли они когда-нибудь доступны?
Честно говоря, я понятия не имею. Мне представляется, что у некоторых его друзей из 60-х могут храниться какие-то наброски и отрывки, но затрудняюсь назвать кого-то персонально.

- Можно ли проследить в семье Барреттов историю творческого потенциала?
Да, мой отец был очень хорошим и музыкантом, и художником, а также замечательным врачом по основной профессии. К несчастью он умер, когда Сиду было пятнадцать лет, и я думаю, что это была огромная утрата в жизни Сида. Вряд ли у Сида когда-либо и с кем-либо была такая же связь, как с отцом. Они оба были уникальны, каждый по-своему. В интересы моего отца входили доскональное изучение музыки, живописи и медицинской патологии. Он был очень основателен, энергичен и целеустремлен.

- Как Вам кажется, Сид в своих творческих амбициях следовал, может быть подсознательно, примеру вашего отца?
Нет, это совсем не так. Всё, что он сделал в жизни, шло от него самого, и не было следствием подражания примерам.

- Чем Вы занимались в 60-х и 70-х?
В 60-х я училась на медсестру в госпитале Св. Георгия в Лондоне; затем, в начале 70-х вернулась в Кембридж и вышла замуж в 1974-м. Времена моей учебы в Лондоне были очень увлекательны, потому что Сид тоже там был, и тогда начался этот его взлёт. Я помню, как ходила посмотреть на него в Roundhouse, — чудесное время!

- Должно быть, это потрясающе быть рядом, когда у брата такой успех и почет…
Ну да, так и есть, но если у вас такой брат, как Сид, то вы всегда готовы к тому, что случится нечто исключительное.

- Случалось ли Вам видеть Сида сразу после того, как он оставил Pink Floyd? Если да, то говорил ли он о том, что произошло, или как-то выражал свое отношение к тому, что он больше не в группе?
Нет, не говорил. Я действительно встречалась с ним несколько раз, и мы прогуливались вместе, когда он жил в Chelsea Cloisters. Он не хотел говорить об этом, поэтому мы и не затрагивали эту тему.

- Как Вам кажется, у него были сожаления о том времени, или он жил только сегодняшним днем?
Я убеждена, что у него не было никаких сожалений, потому что вполне уверена — было много такого, что ему не нравилось. Он всего лишь играл музыку со своими друзьями, и вдруг прославился. Он действительно не понимал вкуса славы и не наслаждался ею, он лишь хотел получать от игры удовольствие, а этого удовольствия не было ни в гастролях, ни в обязанности играть тогда, когда к этому нет настроения.

- Общепринятое мнение о жизни Сида после Pink Floyd, особенно после того, как он вернулся в Кембридж, изображает его отшельником. Этот ярлык был приклеен из-за того, что СМИ не могли к нему подступиться, или из-за того, что его индивидуальность существенно изменилась?
В этом есть доля правды; конечно, он стал намного менее общителен после Floyd, но я не думаю, что было бы правильно называть его «отшельником», потому что вообще-то он не избегал компании. На самом деле он стал более разборчивым в знакомствах, чем раньше, когда каждый был его другом. После ухода из Floyd было много всяких проблем, и это заставило его быть намного осторожнее в контактах с людьми. Далеко не у всех были добрые намерения по отношению к нему, и поэтому он стал довольно подозрительным.

- Что Вы можете сказать о многочисленных книгах, посвященных Сиду? Какая из них самая достоверная?
Признаться, я и понятия не имею. Я никогда не читала ни одной из них, и Сид ни одной не читал. Надеюсь, что они соответствуют действительности, а он даже не знал, что их существует несколько, и у меня ни одной нет, да и читать бы не стала.

- А как же в таком случае он подписывал книгу 'Psychedelic Renegades'?
Но ведь это же Мик Рок, а он был другом Сида. Сид даже не видел самой книги, а только подписал чистые листы.

- Сид, как известно, был большим поклонником Джими Хендрикса. У него была большая коллекция записей?
Нет, очень небольшая. Он восхищался Хендриксом, его манерой игры и, когда они были вместе на гастролях, я думаю, это было удовольствием для них обоих, но из его альбомов у Сида не было ни одного. У него имелось несколько компакт-дисков, все джазовые: Чарли Паркер, Майлс Дэвис, в таком роде. Ему нравились поздние Стоунз, впрочем, и ранние тоже нравились, даже очень, но был только десяток компакт-дисков, и на всех был джаз. Он имел обыкновение слушать джаз по радио, программу субботнего дня, но никогда не интересовался поп-музыкой.

- После того, как он возвратился в Кембридж, часто ли он играл на гитаре или сосредоточился исключительно на живописи и фотографии?
Нет, часто он не играл; у него была простая гитара, которую он купил за 15 или 20 фунтов, но последние несколько лет я совсем не видела, чтобы он играл.

- Что Вы подразумеваете под словами "последние несколько лет"?
Подразумеваю 90-е; до этого случалось, что он побренчит на нескольких аккордах, но в сущности ничего не играл. Он полностью переменил свой интерес к музыке интересом к живописи.

- Прежде Вы говорили о том, что он очень интересовался историей искусства, — работы каких художников ему особенно нравились?
Ну, его любимым периодом был Византийский. Он был очарован наскальными рисунками, и работы древних мастеров ему были намного более интересны, чем любой из современных художников. Он не любил Пикассо, хотя, казалось бы, и должен был, так как Пикассо очень экстремален и так же своеобразен, но у Сида не находил никакого отклика.

- После его смерти Вы говорили о книге по истории искусства, которую он писал, и о том, что Вы ее еще не читали.
Нет, всё еще не читала, но когда-нибудь прочту.

- Верно ли, что он сжигал свои картины, но прежде фотографировал их? Если да, то объяснял ли он — почему?
Да, он объяснял мне. После того, как творческий замысел переходил из головы на бумагу, он уже не ощущал в нем никакой надобности. Замысел должен был претвориться. А когда это было сделано, это уже было сделано.

- Так почему же он фотографировал картины, если больше не нуждался в них?
Главным образом, для меня. Мне очень жаль, что картин больше нет, но у меня действительно остались все фотографии.

- Какие книги и/или фильмы он любил?
Он никогда не любил фильмы. Он предпочитал фэнтези, в духе Алисы в Стране чудес, детские сказки. Представьте себе, феи очаровали его раз и навсегда. Он наслаждался географическими картами, он покупал бесчисленные атласы. И словари тоже, он любил слова, но не стал бы читать роман. Покупал книги для детей, но, когда я спросила, почему он их никогда не читает, оказалось, что он просто хочет, чтобы они были.

- Вероятно, книги были хорошо иллюстрированы, и это доставляло ему удовольствие, — ведь по картинкам иногда можно составить собственное представление об истории, не читая ее.
Да, Вы правы. В том числе и за это ему никогда не нравились кино и телевидение.

- Одна поклонница Сида (это была я, Betsy - прим. Betsy) читала, что подростком его манила Индия. Можете ли Вы сказать что-нибудь об этом?
Нет, вообще-то нет. В 60-е мы, как и все тинейджеры, были очень любознательны, и он действительно много думал о религии. Я помню, как мы ехали на поезде в Лондон, и у нас с ним был длинный разговор об Индии и религии, но это было лишь подростковое любопытство, не более того.

- Как он отнесся к воссоединению Pink Floyd на концерте Live 8 в Гайд-парке, в 2005-м году?
У него не было телевизора, и он никогда не упоминал об этом концерте, так что я даже не думаю, что он знал о том, что воссоединение случилось. Но если бы он о нем знал, то почувствовал бы лишь соприкосновение с прошлым.

- Вы рассказывали о том, как легко ему давалось общение с детьми. Что Вы знаете о его желании иметь когда-нибудь своих собственных?
Я уверена, что он хотел, и он был бы великолепным отцом, потому что был таким забавным. Я считаю, что Сид легко находил контакт с детьми по той простой причине, что был одним из них. Он моментально настраивался на их длину волны, и сам так никогда и не повзрослел, и был счастлив оставаться ребенком.

- В нем как-нибудь проявлялась гордость за ту музыку, которую он создал, или это чувство ушло в прошлое без следа?
Нет, он и правда думал, что всё это было довольно весело, было чем-то, что принесло ему радость. Он не написал ни одной песни из-за денег, а лишь из-за того, что они уже звучали в голове, и было приятно ими заниматься. Он не видел в этом чего-то такого, чем можно похвастаться, — это происходило совершенно естественно.

- И я догадываюсь, что мысли о собственном значении в истории рока не приходили ему на ум.
Абсолютно, он понятия не имел об этом вообще. Он не понимал этого раньше и тем более не понял бы того, что происходит сейчас, после его смерти.

- Если его заслуги и статус ничего не значили для него, то что они значат для Вас?
Хитрый вопрос. Если откровенно, то мне жаль, что всё это случилось. Мне бы хотелось, чтобы он прожил счастливую жизнь, занимаясь, к примеру, живописью; мне бы хотелось, чтобы он не оказался вовлеченным в мир музыки. Сейчас, возможно, всё не так, но в 60-е было множество людей, которые с лучшими намерениями заботились о судьбе мальчиков из групп, а на деле охотились за ними, как акулы, и я думаю, что счастья в его жизни было бы больше, если бы этот мир, и всё, что он с собой принёс, не коснулся бы его.

По материалам: Syd Barrett Fund
Перевод: Muddy_Roger
http://pink-floyd.ru/